Настал день, когда мы с Вади-ком поняли, что для счастья у нас есть все — крыша над головой, ковры под ногами, богемский хрусталь в серванте и ЛЮБОВЬ — с огромной, в пол-комнаты, кроватью. Не хватало разве что одной детали — незначительной для кого-то, но не для нас с Вадиком. Нам недоставало того, что отражало бы наше счастье и радовалось жизни вместе с нами. Нам необходимо было зеркало.
Мы выбрали время и объездили кучу магазинов, но тщетно: то размеры нас не устраивали, то цены кусались. К вечеру я заскулила и поотколупывала свежий лак на ногтях, Вадик нервно распечатал вторую пачку сигарет — мы готовы были отказаться от своей затеи, когда вдруг нашли то, что искали. Войдя в какую-то забытую богом лавчонку, мы сразу увидели себя в НАШЕМ зеркале. Мы выглядели в нем удивительно красивыми и беспечными, несмотря на паршивое настроение и усталость. То была любовь с первого взгляда — не спрашивая цену, мы с Вадиком дружно провозгласили: «Покупаем!»
Позднее, уже дома, в нашем приобретении обнаружился льстивый изъян — сверху зеркало немного расширяло, а снизу слегка вытягивало. Потому-то, наверное, на тот, самый первый взгляд, Вадик показался в нем широкоплечим атлетом, а я — пышногрудой длинноножкой. В тот же день, не долго думая, мой любимый муж установил новое приобретение у подножья нашей огромной кровати. Поначалу я не могла избавиться от неприятного ощущения, что в нашу интимную жизнь вошел кто-то третий, но вскоре ОНО стало незаменимым атрибутом наших эротических игр: мы заводились, позируя и выгибаясь перед ним, при свете ночника наши голые сплетенные тела казались в зеркале обольстительно-совершенными.
Утром я открывала глаза и видела в зеркале свою заспанную мордочку, потом в нем появлялась широкая спина в махровом халате — это мой любимый приносил кофе с гренками. Мы садились на краешек кровати напротив зеркала — болтали ножками, хрустели гренками и упивались «кофием и счастием».
Потом Вадик опаздывал на работу, я на ходу замазывала ему на шее следы прошедшей бурной ночи, страстно отвечала на прощальный поцелуй и оставалась ждать ненаглядного, коротая время в приятных домашних хлопотах. Пылесосила ковры, натирала богемский хрусталь и смахивала пылинки с зеркала.
Пятна на нем появились внезапно — поначалу это были едва заметные серые кляксы. В тот день, когда я их обнаружила, Вадик не принес мне в постель кофе с гренками: «Прости, котенок, до девяти я должен показать отчет шефу.» …Сметы, платежи, балансы, отчеты — я понимающе улыбалась, на ходу поправляя мужу галстук. Следы на шее, как и бурные ночи, постепенно становились лишь воспоминанием, страстные прощальные поцелуи сменились торопливыми чмоками в щеку.
Пропылесосив ковры и протерев хрусталь, я садилась на кровать и разглядывала пятна на зеркале — они разрослись по краям и сплели затейливый грязно-серый узор. Я устала с этим бороться — вывести их было невозможно.
Утром я открывала глаза и видела свое невыспавшееся лицо в безобразной раме из серых роз. Тишина в квартире подсказывала мне, что Вадик не приходил ночевать.
Настал день, когда я поняла, что остаюсь с коврами, сервантом, кроватью в пол-комнаты одна. Вадик объявил мне, что уходит к другой. Я выслушала его без истерик и не стала бить богемский хрусталь, но, когда он, прихватив чемодан с одеждой, навсегда скрылся за дверью, я схватила ночник и в отчаяньи запустила им в зеркало. Сквозь огромные пятна оно посмотрело на меня моими же безумными глазами и, будто поразмыслив с долю секунды, с достоинством рухнуло на пол.
Кусая губы, я остервенело давила эти куски на полу — мне хотелось превратить в пыль единственного свидетеля моей неудавшейся семейной жизни.
…Требовательный звонок застал меня врасплох. В смутной надежде распахнув дверь, я увидела на пороге Владика — нашего давнего общего друга. Вид у
него был довольно растерянный, но вошел он в квартиру с решительностью хозяина.
— Что случилось? — заглянув в спальню, наконец, промолвил непрошеный гость.
— Зеркало разбилось, — тихо ответила я, и не в силах больше сдерживаться, разрыдалась у него на груди. Владик молча обнял меня, затем вдруг снял кольцо с моего безымянного пальца и произнес, целуя в ухо:
Рассказ
Настал день, когда мы с Вади-ком поняли, что для счастья у нас есть все — крыша над головой, ковры под ногами, богемский хрусталь в серванте и ЛЮБОВЬ — с огромной, в пол-комнаты, кроватью. Не хватало разве что одной детали — незначительной для кого-то, но не для нас с Вадиком. Нам недоставало того, что отражало бы наше счастье и радовалось жизни вместе с нами. Нам необходимо было зеркало.
Мы выбрали время и объездили кучу магазинов, но тщетно: то размеры нас не устраивали, то цены кусались. К вечеру я заскулила и поотколупывала свежий лак на ногтях, Вадик нервно распечатал вторую пачку сигарет — мы готовы были отказаться от своей затеи, когда вдруг нашли то, что искали. Войдя в какую-то забытую богом лавчонку, мы сразу увидели себя в НАШЕМ зеркале. Мы выглядели в нем удивительно красивыми и беспечными, несмотря на паршивое настроение и усталость. То была любовь с первого взгляда — не спрашивая цену, мы с Вадиком дружно провозгласили: «Покупаем!»
Позднее, уже дома, в нашем приобретении обнаружился льстивый изъян — сверху зеркало немного расширяло, а снизу слегка вытягивало. Потому-то, наверное, на тот, самый первый взгляд, Вадик показался в нем широкоплечим атлетом, а я — пышногрудой длинноножкой. В тот же день, не долго думая, мой любимый муж установил новое приобретение у подножья нашей огромной кровати. Поначалу я не могла избавиться от неприятного ощущения, что в нашу интимную жизнь вошел кто-то третий, но вскоре ОНО стало незаменимым атрибутом наших эротических игр: мы заводились, позируя и выгибаясь перед ним, при свете ночника наши голые сплетенные тела казались в зеркале обольстительно-совершенными.
Утром я открывала глаза и видела в зеркале свою заспанную мордочку, потом в нем появлялась широкая спина в махровом халате — это мой любимый приносил кофе с гренками. Мы садились на краешек кровати напротив зеркала — болтали ножками, хрустели гренками и упивались «кофием и счастием».
Потом Вадик опаздывал на работу, я на ходу замазывала ему на шее следы прошедшей бурной ночи, страстно отвечала на прощальный поцелуй и оставалась ждать ненаглядного, коротая время в приятных домашних хлопотах. Пылесосила ковры, натирала богемский хрусталь и смахивала пылинки с зеркала.
Пятна на нем появились внезапно — поначалу это были едва заметные серые кляксы. В тот день, когда я их обнаружила, Вадик не принес мне в постель кофе с гренками: «Прости, котенок, до девяти я должен показать отчет шефу.» …Сметы, платежи, балансы, отчеты — я понимающе улыбалась, на ходу поправляя мужу галстук. Следы на шее, как и бурные ночи, постепенно становились лишь воспоминанием, страстные прощальные поцелуи сменились торопливыми чмоками в щеку.
Пропылесосив ковры и протерев хрусталь, я садилась на кровать и разглядывала пятна на зеркале — они разрослись по краям и сплели затейливый грязно-серый узор. Я устала с этим бороться — вывести их было невозможно.
Утром я открывала глаза и видела свое невыспавшееся лицо в безобразной раме из серых роз. Тишина в квартире подсказывала мне, что Вадик не приходил ночевать.
Настал день, когда я поняла, что остаюсь с коврами, сервантом, кроватью в пол-комнаты одна. Вадик объявил мне, что уходит к другой. Я выслушала его без истерик и не стала бить богемский хрусталь, но, когда он, прихватив чемодан с одеждой, навсегда скрылся за дверью, я схватила ночник и в отчаяньи запустила им в зеркало. Сквозь огромные пятна оно посмотрело на меня моими же безумными глазами и, будто поразмыслив с долю секунды, с достоинством рухнуло на пол.
Кусая губы, я остервенело давила эти куски на полу — мне хотелось превратить в пыль единственного свидетеля моей неудавшейся семейной жизни.
…Требовательный звонок застал меня врасплох. В смутной надежде распахнув дверь, я увидела на пороге Владика — нашего давнего общего друга. Вид у
него был довольно растерянный, но вошел он в квартиру с решительностью хозяина.— Что случилось? — заглянув в спальню, наконец, промолвил непрошеный гость.
— Зеркало разбилось, — тихо ответила я, и не в силах больше сдерживаться, разрыдалась у него на груди. Владик молча обнял меня, затем вдруг снял кольцо с моего безымянного пальца и произнес, целуя в ухо:
— Не горюй, мы купим новое зеркало.
Яна УГАРОВА.
Рис. Данила СОЛОВЬЁВА.