РАЗ-ДВА-ТРИ, РАЗ-ДВА-ТРИ, раз-два-три… звучно отстукивая пальцами ритм вальса, Антонина Егоровна ходила между танцующих пар.

— Лена, спину держи, Олег — шире шаг, Андрей — расслабь бедра и не сутулься. Таня, молодец, хорошо, Коля — отстранись чуть-чуть от партнерши, не заваливайся… Чувствуйте друг друга… Раз-два-три, раз-два-три…
Женька сидела у стеночки. И дело было совсем не в том, что в их кружке бальных танцев мальчиков было на одного меньше. Просто парни смотрели на Женьку, как на картинку в учебнике — с привычной скукой. А что в ней интересного? Рыжие волосы с длинной челкой, покрывающей брови, сероватые глаза, веснушчатые щеки; худенькая, угловатая и какая-то скованная, будто так и ждет, что сейчас ее ударят.
Мимо, откинув белокурую голову и чуть заметно переступая, проплыла Таня. Вскинула на партнера изумрудные глаза, тряхнула золотистыми кудряшками и улыбнулась, показав две очаровательные ямочки на щеках. Раз-два-три — изящным движением переменила руку на шее зардевшегося одноклассника и поплыла дальше. Каждое движение — танец!
Женька вздрогнула. Нет, она не завидовала. Но ведь всем, даже самым незаметным и невзрачным, хочется быть счастливыми: болтать с подружками на переменах, ловить на себе заинтересованные взгляды парней, гулять до глубокого вечера, держаться за руки, считать звезды, целоваться в темноте безлюдных улиц. А для чего еще нужна полная надежд юность?!
— Все свободны! До понедельника, — раздался голос Антонины Егоровны. Женька поднялась и поплелась в раздевалку за шумной смеющейся стайкой сверстников. Никто из девчонок не обернулся — какое им дело до Женькиных надежд!
— Не хватает! — заключила Таня, одной рукой натягивая чуть поблескивающие колготки, а другой перебирая мелочь. — У кого-нибудь есть еще три рубля?
Раздевалка наполнилась треском и шумом открывающихся замков, липучек и кнопок.
— Ну, — Таня оглядела одноклассниц. — Что, ни у кого нет? – Девчонки развели руками, на раскрасневшихся после тренировки лицах появилось одинаковое досадливое выражение.
— Может, у ребят есть? — неуверенно предложила Лена.
— Как же, жди! Даже если и есть, на кассету они тратить не будут. Помнишь, как в прошлый раз: смотреть — есть, танцевать — ради бога. А денег у них только на пиво хватило! Чертов кризис, раньше бы на эти деньги три кассеты могли купить!
Неожиданно разочарованный Танин взгляд метнулся в дальний угол раздевалки, где, старательно укладывая серый трикотажный купальник и туфли, возилась Женька.
— Жень, — позвала Таня. — Мы собираемся ко мне смотреть видик, хочешь с нами?
Женька кивнула.
— Тогда давай три рубля, мы все складываемся.
Женька порылась сначала в кармане джинсов, выуживая мелочь, потом в сумке, затем в кармане длинной кроличьей шубки. Всего вместе набралось два рубля шестьдесят копеек.
— Ладно, — пересчитав монетки, решила Таня. — Сорок копеек не деньги. Придумаем что-нибудь!
Морозный декабрьский вечер дохнул снегом. Высыпавшая из школы веселая толпа на секунду остановилась.
— Бр-р, — передернула плечиками в ярко-зеленой дубленке Таня и покосилась на стоявшего рядом Колю. На лице парня тут же появилась улыбка.
— Давай твою сумку!
Царственным жестом Таня протянула ему рюкзачок. Девчонки завистливо переглянулись.
— Сначала в магазин, потом скорее домой. Не то носы отморозим!
Женька, стараясь не отстать, почти бежала. На нее, как всегда, никто не обращал внимания. Но разве это сейчас важно? Ее пригласили! Пусть из-за недостающих денег, ну и что? Зато вместо скучного вечера дома, она проведет около девчонок, Тани и…
Коля нравился всем на беду его многочисленных поклонниц, ему нравилась только Таня.
Он не давал Женьке покоя. И, как-то сама того не замечая, она стала приглядываться к звездной паре. Даже на бальные танцы записалась. Женька решила во что бы то ни стало научиться двигаться так, как это делала Таня: незримо и легко, как бы струясь и уже этим покоряя.
— Тсс-с! — приставив пальчик к губам, Таня оглянулась на стоявшую в

углу магазина компанию. Затем повернулась к продавцу кассетного лотка. Женька видела, как заблестели ее изумрудные глаза, губы раскрылись в пленительной улыбке. На лице молодого парня, продававшего кассеты, отразился интерес. Таня достала деньги, пересчитала один раз, другой, что-то сказала, всплеснула руками. Парень улыбнулся, махнул рукой и протянул кассету…
— Девчонки, на кухню! — приказала Таня, едва успев снять изящные, отороченные мехам ботиночки. — Так и быть, устроим им двадцать третье февраля.
Приготовив несколько блюд на скорую руку, уселись перед телевизором. Дурачились. Вдруг Олег нечаянно толкнул Женьку, а та пролила свой сок прямо на Юлю.
— Ты что, нарочно замарала мой новый жилет?
— Меня ребята толкнули, — оправдывалась Женька.
— Ее ребята толкнули, дура! — с неприязнью закричала Юля.
— Да она нарочно это сделала! — промолвила Лена.
— Женька, веди себя прилично, ты нам весь вечер испортишь! — упрекнула ее Таня.
— Но ведь я не нарочно! — сказала в свою очередь Женька.
— Не спорь, виновата ты! — рассердилась Аленка — И не мешай смотреть кино!
Женька поднялась с места и направилась в прихожую. Быстро одевшись, вышла вон. Горячие слезы обжигали холодное от ледяного ветра лицо. “Я ведь не виновата, так получилось”, — говорила сама с собой сквозь слезы Женька.

ПРИБЛИЖАЛСЯ САМЫЙ загадочный и многообещающий праздник. Уже было составлено расписание школьных огоньков, заканчивались приготовления к новогоднему балу. В воздухе, которым дышала школа, витал аромат лесной красавицы.
— Молодец, Женя, — похвалила Антонина Егоровна. — Год занятий не прошел впустую. Жаль только, что у тебя нет постоянной пары. Но мы что-нибудь придумаем на следующий год, а пока с тобой будет танцевать Дима.
Женька открыла шкаф. Среди повседневной одежды блестящим жар-птицевым оперением сияло бальное платье.
Вот и настал долгожданный день! За дверью актового зала гудел, звенел, нарастал и внезапно затихал, чтобы взорваться с новой силой, многоголосый гомон. Еще несколько секунд, и вокруг огромной, сверкающей игрушками елки закружатся пары под штраусовский вальс. Яркие воздушные платья девчонок, строгие смокинги парней. Дверь немного приоткрылась, и в образовавшуюся щель проскользнула серебряная фигурка. Подхватив подол длинного платья, Женька побежала к собравшимся. Ловко перебирая стройными ножками в туфельках на высоких серебряных каблучках, она скорее почувствовала, нежели заметила секундное замешательство и бросила взгляд в зеркало. “Неужели это я?” — спросила про себя. Расшитое белоснежным узором платье, подол которого был поднят кое-где маленькими гранатовыми розочками, сидело безукоризненно, зачесанная назад челка обнажала высокий, чистый лоб, а уложенные в затейливую прическу волосы украшала серебряная диадема, браслеты на руках мелодично позванивали. Она была настоящей принцессой.
Зазвучала музыка. Дверь актового зала открылась, и толпа школьников под звуки венского вальса стала медленно заполнять огромный зал. Все шло хорошо, но вдруг… Женька, не сумев сделать одно из сложных движений, упала и сильно ушибла колени. Все стали смеяться. Вся в слезах она вышла прочь из зала. Какие это были горькие минуты! Она была готова исчезнуть, провалиться сквозь землю. Женька сидела в углу и тихо плакала, колени ее дрожали. Вальс закончился. К ней подошли Антонина Егоровна, ее одноклассники. Она не слышала, что они говорили. Женька знала только одно: она провалилась, опозорилась перед всей школой. Новогодний вечер был неисправимо испорчен…
Мама Жени удивилась, увидев, что дочь пришла так рано.
— Неужели вечер отменили?
— Нет, — вполголоса ответила Женя, пряча свое лицо.
— А почему ты вернулась?
— Мама, — сказала Женя, — обними меня крепко, крепко.
— Да что с тобой, доченька, почему ты плачешь, что случилось?

Женька рассказала матери о своем горе. Какая все-таки радость, что на свете есть мама. И даже тогда, когда ее чадо похоже на безобразного неуклюжего монстра, она крепко прижимает его к груди и говорит ласковые слова. И убеждает, что он лучший, что она никогда и ни за что не

променяла бы его ни на какого сказочного красавца. Еще долго Женька сидела, обнявшись с матерью. На стенных часах пробило двенадцать часов. И наступили новый год и новый век.
Женька закрыла мокрыми от слез ресницами глаза и загадала желание. А мама, как бы угадывая ее мысли, тихо сказала: “Ты обязательно будешь счастлива!”

МИЛЕНА,с.Синск,
Хангаласский улус.